Умельцы - Страница 13

— Ладно, — сказал я. — Перебьюсь.

— Глупости. Транспорт будет, но чуть позже. А вот что касается напарника — это ты, Сергеич, сам решай.

Спустя час я вышел из офиса «Магистрали» с деньгами, сотовым телефоном и пластиковой папкой… Осталось найти партнера. Я уже знал, где буду его искать…

Глава четвертая. Купцов

На севере еще осталась светлая полоска, а с юго-запада тянуло тучи — будь здоров. И уже начинался дождь. А плохая погода для бомбежки — самое то. Я спустился вниз, завел «антилопу». Пока движок грелся, слушал радио. Директор рассказывал про новый компьютерный вирус «Я тебя люблю» и про то, что завтра в полдень «по Москве» состоится «парад планет». Ну это еще дожить надо… ночная бомбежка — она и есть ночная бомбежка. Тут загадывать ничего нельзя.

Я посмотрел на часы — половина одиннадцатого, — включил ближний свет и поехал. Давай, «антилопушка». Давай, кормилица. Вечер, темень, дождь — наше с тобой время. Об-честъ-венный транспорт ходит к ночи совсем худо, маршрутки тоже потихоньку сворачиваются, а пассажир хочет домой. К жене, к любовнице, к телевизору. Или наоборот — в кабак, в казино, на поиски приключений… А тут мы с «антилопой» — эх, прокачу!

Я не успел проехать сотни метров — пассажир! Это хорошая примета. Когда ночь сразу удачно начинается, то она и дальше хорошо пойдет… проверено. Я в таких случаях пассажира беру, даже если невыгодно.

Я тормознул. Мужик, не спрашивая, распахнул дверцу и плюхнулся в салон. Когда пассажир так уверенно, не спрашивая ничего, садится в машину, это означает, что он либо кошелек, либо хам. Либо «счастливое» сочетание обоих этих замечательных качеств… В последнее время таких уродов стало много…

— Здорово, майор, — сказал пассажир, и я вгляделся в него внимательней. Едрен батон — Петрухин! — Включай печку, а то задубел я, тебя ожидаючи.

Вот те и раз!.. Задубел он, меня ожидаючи.

— Ну, здорово, капитан… каким ветром тебя?

— Холодным, Леня. Да еще и с дождем. К телефону ты не подходишь, пришлось возле дома ловить.

Димку Петрухина я сто лет знаю — начинали когда-то вместе в районе, я — следаком, он — опером. Я потом перешел в следственное правление. Оттуда и уволился два года назад в должности старшего следователя и майорском звании. Наша контора на Захарьевской, 6, носила в ту пору совершенно уродское название — УРОПД. Теперь, правда, еще более чудовищное — СЧРОПД. Ушел я, конечно, не из-за названия. Но это другая история.

Я включил вентилятор. Движок еще не успел прогреться и тепла давал мало, но Петрухин сунул руку к дефлектору.

— Удивлен? — спросил он.

— Куда едем? — спросил я. Петрухин засмеялся, ответил:

— Это, Леня, будет зависеть от твоего ответа. Если ты скажешь: да, то просто подкинешь меня до дому. Если: нет — то… опять же до дому. Нормальный расклад?

— Да, расклад хороший… Давай-ка, Дима, объясни толком, зачем я тебе понадобился.

— Курить у тебя можно? — Я кивнул, и он закурил. — Чтобы не ходить вокруг да около: ты по ментовской работе не скучаешь, майор?

— Ты всерьез? — спросил я, и теперь кивнул он.

Вот ведь вопрос какой! Простой, в сущности, вопрос, но ответ на него не так уж и прост. Я задумался. Шел дождь, где-то на темных улицах ждали меня мои пассажиры, «антилопа» ровно гудела прогревающимся движком…

— Почему ты спросил, Дима?

— Ежели ты к своему ментовскому ремеслу не охладел, есть возможность тряхнуть стариной.

— Э-э, нет… в ментуру, Дмитрий Борисыч, я больше не вернусь.

— Ты меня не понял, Леонид Николаич. Я тебя в ментовку не зову. Я сам неделю как ушел. НАЕЛСЯ.

— Вот теперь я действительно ничего не понимаю, Дима. Объясни бестолковому старику.

И он объяснил. И я, не раздумывая, сказал: да. Мы никуда не поехали, мы поставили «антилопу» на место и поднялись ко мне домой. Примета не подвела: уж если ночь начинается хорошо, то и дальше пойдет хорошо.

* * *

Купцов взялся за кольцо под абажуром лампы и опустил ее ниже. Усеченный конус света захватил в яркий круг стол, остальное пространство кухни скрылось в тени. И кухня сразу стала как будто меньше, уютней. На столе стояли бутылки с пивом, бутерброды и пепельница. В центре лежал лист бумаги, наискось рассеченный шариковой ручкой… Просто и выразительно, в духе раннего Кандинского.

Петрухин взял ручку, нарисовал квадрат и написал по его углам: охранник, Тищенко, Строгов, «X». Фамилии Тищенко и Строгова при этом расположились напротив друг друга — по диагонали.

— Итак, — сказал Петрухин, — давай прикинем, что мы знаем. Мой старый знакомый Витя Голубков по прозвищу Брюнет сумел организовать серьезную фирму. У истоков вместе с ним стояли два его земляка — Игорь Строгов, в прошлом морской офицер, и Алексей Тищенко — пэтэушник с криминальной подкладкой. Начинали с элементарного воровства… Сейчас, по словам Брюнета, работают легально, добросовестно и даже платят налоги.

— Ты смотри, какие порядочные ребята, — вставил Купцов.

— Ага… Едем дальше. Между Строговым и Тищенко в последнее время сложились не очень простые отношения. Причиной, опять-таки по словам Брюнета, послужил старенький микроавтобус «фольксваген». Он принадлежит фирме, и Тищенко хотел его выкупить, а Строгов был против. Вернее, они разошлись в оценке этого хлама. Причем разошлись всего-то в сотню баков… смех, да и только. Однако конфликт завязался, отношения напряглись. В воскресенье, двадцать третьего апреля, Тищенко и Строгов встретились в офисе. Строгов, видно, побаивался этой стрелки и привел с собой человечка, которого мы обозначим «X». Спустя всего минуту после начала встречи прозвучал выстрел. По версии Строгова, Тищенко повел себя агрессивно, достал помповое ружье. «X» это ружье вырвал у него из рук и в процессе борьбы застрелил завхоза.